Блог Владимира Бубенцова

Всё смешалось в доме Облонских, или англоязычный немец с американской методикой в русской британской школе дизайна…

Блог Владимира Бубенцова

Дата: 29.12. 2013

Необходимое предисловие

15 ноября 2013 года в Британской высшей школе дизайна состоялся мастер-класс «Для чего компаниям нужно дизайн-мышление?» Проводил его руководитель немецкой школы дизайн-мышления (дальше для краткости будем пользоваться аббревиатурой DTh – от английского наименования  Design Thinking) Оливер Кемпкенс.

Чем этот мастер-класс привлек моё внимание?

Во-первых, методика дизайн-мышления, с которой некоторым моим коллегам и мне пришлось за последние годы несколько раз плотно сталкиваться, довольно активно проталкивается сейчас на отечественном рынке. При этом сама методика, будучи весьма эклектичной и слабенькой, особенно в стадии генерации идей, их доводке и работе со сложными проектами, очень красиво упакована и умело продаётся для применения даже в тех областях деятельности, для которых она не предназначена. Как следствие, все успехи своих работ дизайн-мышлистам свойственно приписывать силе своей методики. Хотя на примере одного из главных продвигателей системы Design Thinking в России, компании Lumiknows, можно сделать предположения о действительных техниках их работы (если директор компании, активно выступающая на всех мероприятиях и проповедующая DTh, по образованию гуманитарий-этнограф, то базовая движущая сила этой компании – специалист по промышленному дизайну, выпускник ЛВХПУ им. Мухиной (С.-Петербург), член Союза Дизайнеров России, а самое главное, выпускник питерского Народного университета по курсу ТРИЗ (теория решения изобретательских задач). И когда я однажды слушал рассказ о выполненных этой компании проектах, «уши» ТРИЗ в проектах там были видны невооруженным взглядом).

Во-вторых, в компании Оливера Кемпкенса работают три наших соотечественника, точнее соотечественницы, и одна из них некоторое время назад убеждала меня, что их немецкие коллеги высказывались о возможностях сочетания ТРИЗ и DTh достаточно отрицательно.

В-третьих, меня всегда интересовал тот парадокс, что все ключевые деятели дизайн-мышления в нашем отечестве – это люди с нетехническим образованием. Кто-то этнограф, кто-то математик, кто-то философ по образованию. А немец Кемпкенс, например, изучал юриспруденцию, экономику, экономическую медиацию и организационную психологию. Но, несмотря на это, деятели DTh смело предлагают свой продукт для применения в том числе в сугубо технических, технологических проектах. Хотя опыт участия, выполнения или руководства такими проектами есть далеко не у всех из них.

Кстати, о птичках: западные дизайн-мышлисты всячески избегают этого названия – «дизайн-мышление». Они предпочитали называть это человечески ориентированным дизайном, тем стилем мышления, который свойственен дизайнерам, и чаще всего акцентируя внимание на том, что Design Thinking - это просто дизайн. Отечественные апологеты пытаются сделать более широкий замах. Правда, иногда российские практики дизайна дают этим поползновениям достойный отпор, указывая, что всё, что в дизайн-мышлении говорится как о новациях, уже было и есть в ГОСТах, делалось ещё в советские времена институтом технической эстетики. А дизайн – это инструмент, помогающий продавать; дизайн – это помощь бизнес-процессу, и поэтому не надо рассматривать дизайнеров как людей искусства.

Место действия и особенности перевода

Итак, пятнадцатого числа я выбрался из метро «Чкаловская» и отправился на поиски Центра дизайна Artplay, где располагается в том числе и Британская высшая школа дизайна – в просторечии Британка. Чтобы попасть в этот столп отечественной дизайнерской молодежи, надо преодолеть задворки Курского вокзала, миновать сборище вокзальных бомжей, собравшихся за раздачей горячей пищи в скверике, и преодолеть угрожающего вида туннель в насыпи под железной дорогой, в который ныряют трамваи и другие обитатели города, чтобы попасть в Центр дизайна Artplay. Сразу после туннеля, сбоку, после преодоления шлагбаума, я оказался на территории бывшего завода, судя по всему, ещё дореволюционной постройки. Темно-красные кирпичные здания вокруг были набито магазинчиками, салонами, где была представлено всё, что имеет отношение к дизайну (включая пабы). Надо заметить, что это территория даже на уровне вывесок резко отличается высоким присутствием англоязычных названий.

Слушатели подтягивались не спеша, некоторые приходили даже спустя полчаса после начала мероприятия. Аудитория, за исключением двух-трех человек старше 40 лет, была заполнена хипстерского вида девочками и женоподобными мальчиками, что не очень удивляло, учитывая специфику места.

Организационная сторона мероприятия может быть оценена на 2 с плюсом. Аудиторию, где должен был состояться мастер-класс, пришлось искать с изысками – чтобы в неё попасть, надо было подниматься этажом выше и после преодоления лабиринта коридоров куда-то опускаться, чтобы попасть на другой этаж. Кроме того, мастер-класс начался с некоторым опозданием. Оливер Кемпкенс – высокого роста, под два метра, узкоплечий, очень худой, - работал в паре с переводчиком. Вообще, в интернете в анонсах указывалось, что мероприятие проводится на немецком языке с переводом. К сожалению, переводчик было молоденький, непрофессиональный, и Оливер был вынужден часто останавливаться и повторять свои слова не по-немецки, а по-английски. Самое забавное, что немецкий хорошо понимали те «лица старше 40», которых было меньшинство. Молодежь, судя по реакции, легко понимала английский, но немецкий был для них тайной за семью печатями. Господин Кемпкенс говорил очень быстро, переводчик не успевал, и в конце концов вообще перестал переводить. И немец вынужден был всё оставшееся время говорить на английском. С учетом того, что немецкоязычные слушатели понимали английский плохо или не понимали вообще, а слайды были сделаны также на английском, можно считать, что праздник удался.

Теперь по существу

Но не будем о грустном, а перейдем к существу дела. Несмотря на все оргпроблемы, сам мастер класс оказался неожиданно для меня полезным. Господин Кемпкенс дал наконец четкое определение, что такое дизайн-мышление – в отличие от его русских коллег, от которых я добивался – письменно и устно при наших встречах – четкой расшифровки этого явления в течение почти года, но так его и не получил.

Дизайн-мышление, по определению Оливера Кемпкенс, - это метод для решения комплексных проблем, заключающийся в том, что людей ставят на нужные позиции, где они будут работать нужным способом. Определение само по себе примечательное, потому что 1) оно ни о чём – так можно определить любой метод; и 2) такое определение сразу относит метод дизайн-мышления не к так называемым креативным эвристическим методам, а к методам организационным. И это важно.

Всё, что рассказывал дальше немецкий гость, можно было бы прочитать за чашкой кофе в любом выпуске РБК daily или Коммерсанте. С должным пафосом немец говорил о том, что команды надо делать междисциплинарными; что дизайн мультикультурен, но надо учитывать местные особенности; что нужны эмпатия, некое интегральное мышление, оптимизм, эксперимент, командность, любопытство, открытость, внимание, умение задавать вопросы. Что надо создавать креативное пространство для комфортной работы. Что проект – это итеративный процесс.

В качестве примеров у Кемпкенса фигурировала старая история о создании детских боксов-инкубаторов для Бангладеша как примере снижения себестоимости – история, которую все «дизайн-мышлисты» показывают на своих занятиях уже несколько лет, и которая, в общем-то, с точки зрения продукта не очень интересна, так же как и вторая история о дизайн-адаптации томографа под детей. Подобных примеров можно найти кучу в любом учебнике об эргономике, и, по сути, они в общем-то представляют собой уровень хорошего студенческого диплома.

После презентации я задал Оливеру Кемпкенсу, насколько позволяли знания немецкого языка, те вопросы, ради которых собственно и пришёл. Очень оживившийся немец – у него почему-то было впечатление, что русские не знают немецкого и не любят его в принципе, – ответил, что про ТРИЗ он слышал, чуть-чуть знаком, считает ТРИЗ хотя и очень сложной, но очень полезной системой. По вопросу совместимости методов он сказал, что дизайн-мышление с удовольствием использует всё, что эффективно работает. Он сам знаком с таблицей 40 приёмов разрешения технических противоречий, применяемой в ТРИЗ, охотно ею пользуется, и активно даёт её своим сотрудникам, но другими инструментами не владеет, хотя при случае с удовольствием бы изучил.

Затем Кемпкенс с переводчиком удалились в кафе, расположенное внутри Британки недалеко от входа. А я отправился к метро. Территория Центра дизайна Artplay была причудливо подсвечена. Везде кто-то куда-то бегал. Со всех сторон звучала английская и итальянская речь, перемежающаяся иногда легким российским матерком, произносимым нежными девичьими голосами с непередаваемым апломбом. Всё это вместе создавало весьма странные ощущения. Где я оказался? Кто эти люди вокруг? Что может родить формируемое в этих новых, непривычных, полностью открытых нефильтрованному западному влиянию условиях сознание? И, может быть, в каком-то смысле правильно, что это место оказалось на задворках Курского вокзала?

Добавить в блокнот
(Голосов: 0, Рейтинг: 0)




Добавить комментарий:

Комментарии: