Статьиcегодня статей - 280

Виссарион Сибиряков: Обучать ТРИЗу из-под палки – это кощунство!

Дата публикации: 26.04.2012

 

 

Интервью с Мастером ТРИЗ Виссарионом Сибиряковым записано по Skype в январе 2012 г.

Вопросы задавал Сергей Краснобород. 

 

 

Часть 1. "Захотелось поделиться таинством рождения идей"

 

С.К.: – Как вы стали преподавателем? Откуда появилась сама потребность преподавать??

 

В.С.: – Я из далека начну. Дело в том, что у меня отец был военный журналист, а мама была преподаватель русского языка в школе. Когда смотрел, как она проверяет тетрадки,  я поклялся себе, что никогда в жизни  преподавать не буду. Но тогда речь шла о школе.

 

После окончания университета – я закончил Новосибирский университет, физический факультет, радиоинженер по образованию – была  возможность попасть преподавателем и в школу, и в вузы. Но никакого желания, никакой потребности в этом не было. Потом я 15 лет проработал в НИИ, защитил кандидатскую.  И в 1986-ом  году впервые познакомился с ТРИЗ, будучи старшим научным сотрудником в одном из закрытых институтов. Мне так хорошо это все легло на душу. А самое главное, что за полгода я решил несколько задач, которые перед институтом стояли лет 20. Конечно, это меня вдохновило, окрылило.

 

Я давно заметил еще в Академгородке, когда учился, такую закономерность. Если человек, ученый что-то сделает, то он за душой держать это долго не может. Ему надо это кому-то отдать – либо выплеснуть в виде статьи, разработки, оформить в виде изобретения. К тому же я занимался «эффективностью» и видел, как вокруг множество людей мучаются со своими задачами, которые с помощью ТРИЗ решаются в один ход. Так возникла потребность передавать свои знания, свои наработки, которые успел сделать к тому времени. 

 

С 1989 года я начал преподавать. Сначала в паре – я боялся один преподавать. Эта традиция такая была еще от Альтшуллера: два преподавателя – один как бы «тяжеловес», а второй – «престижной». Получилось, что я преподавал с Витей Ладошкиным, это первый президент Международной Ассоциации ТРИЗ. Мы с ним начинали работать. Потом с множеством других людей. Потом стал подтягивать своих учеников, как преподавателей, как делал это и Альтшуллер. И сейчас продолжаю эту линию.

 

С.К.: – Получается, что вы прикоснулись к этому «таинству», когда рождаются идеи, и когда творчество просто  можно поставить на поток. Именно это заставило вас поделиться этим своим открытием  с другими?

 

В.С.: – Когда я побывал на семинарах Злотина, Шустермана, Герасимова, Литвина, в то время ведущих преподавателей, я многому у них научился.  Потом я вместе со Злотиным несколько семинаров провел, с Игорем Викентьевым, с Шустерманом. Это укрепило веру, что я могу преподавать. А когда появились собственные работы, когда я научился реально решать задачи – десятки, сотни, тысячи задач решены! – понятно стало, что я могу и сам. Сейчас я работаю практически один. Подтягиваю учеников по мере необходимости. На проверку оказывается предмет этот не такой уж и сложный. Я пытался по интернету вебинары проводить, но у меня это не получается. Мне надо в глаза смотреть, мне надо реакцию людей видеть.

 

С.К.: – Есть какая-то специфика в преподавании именно ТРИЗ – как предмета преподавания в сравнении, скажем, с биологией или химией?

 

В.С.: – Есть, конечно. Я свое преподавание ставлю таким образом: человек приходит на семинар со своей задачей. Это непременное условие. Без задачи на семинар я людей  не приглашаю и не беру. Допустим, Семинар на «Север-Стали». Крупнейшее предприятие, 47 тысяч работающих, группа 25 человек. Неужели не найдется 25 задач на таком большом предприятии? Да их там сотни, тысячи! Каждый человек приходит на занятие со своей задачей, которую мы вместе разбираем. Я не просто теорию рассказываю, как лектор по биологии или по химии. Он вынужден  читать учебник, какую-то литературу – т. е. вынужден повторять по большому счету. Но у студентов, как правило, интерес к этому небольшой.

 

Аудиоверсию 1 части интервью с Виссарионом Сибиряковым слушайте на нашем сайте в формате mp3 в разделе "Подкасты".

 

 

 

Часть 2. У тех, кто познакомился с ТРИЗ, обычно три пути в жизни.   

 

С.К.: – Ваша аудитория – это люди, которые заранее чем-то недовольны, у которых есть какая-то потребность, и её нужно удовлетворить…

 

В.С.: – Именно так. А иначе их не заинтересуешь. Из-под палки гнать на мои семинары, и вообще ТРИЗу  обучать из-под палки, я считаю, это кощунство. Надо обучать только тех, кому это интересно, кому это понадобится, кто возьмет эти инструменты. Реально собирается группа 25 человек. Все решают свои задачи. Не было у меня проколов. Например, на «Север-Стали» я обучил 500 человек. Некоторые люди и по 10, по 12 задач решали за четыре дня моего семинара.. И, по-честному, не решено было только 4 задачи из 500. Фактически, они были просто не поставлены. Люди не смоги мне объяснить в чем проблема. Это исследовательские задачи в основном.

Там вообще что-то непонятное происходит.

 

Например, откуда-то  в расплаве металла в жидкой стали возникают кристаллы корунда – Al2O3. На Земле это второе вещество по твердости после алмаза. Пирамидки эти бывают довольно больших  размеров, порядка 3-х мм высотой. Когда из этой стали потом  отливают заготовку для проката, внутри где-то находится этот кристаллик. Потом металл начинают прокатывать, и  кристаллик  вылезает вдруг. Если толщина металлической полосы 2 мм, он портит волки, рвет металл. Возникает целая куча проблем. Но откуда взялся этот кристаллик, мне так внятно никто не смог объяснить. Откуда внутри стали может быть алюминий? Я, конечно, нашел предположение, выдвинул идею, где, это может быть спрятано. Дело в том, что футеровка, которой обмазывают ковши, домны, печи, содержит алюминий. И, например, при продувке кислородом получается Al2O3. Но это надо проверить. Я не считаю, что эта задача решена, поскольку я не знаю, проверяли они это или нет. В итоге эта задача фактически стала темой кандидатской диссертации одного из моих слушателей.

 

Если вернуться вот к этим 25-ти слушателям, на выходе все решают задачи. Но не все идут дальше. Вот в чем проблема. Об этом еще и Генрих говорил, что если из 25-ти человек пятеро будут заниматься ТРИЗ, это  хороший КПД. У меня такой примерно КПД и получается. Таких групп 2-го уровня я провел на «Север-Стали» три.

Эти ребята потом выбирают несколько вариантов дальнейший работы. Часть просто уходит с завода. Это, конечно, не желательный эффект. Они открывают свое  дело.  Решают задачи для завода частным образом – за деньги. То есть, ТРИЗ для них оказывается хорошим бизнесом.

 

С.К.: – Как правило, после того  как человек находит способ решения этой конкретной задачи, дальше он может идти или не идти. А те, кто идут дальше так же, как вы, подхватывают идею творчества как такового…

 

В.С.: – Именно это и есть цель моей работы,  и, по большому счету, вообще жизни. Чтобы таких людей становилось как можно больше. на «Север-Стали», например, очень хорошая мотивация для людей, который что-то вносят ценное. Допустим, человек решил какую-то задачу и сэкономил 250 миллионов рублей. Он оставил их в бюджете предприятия. Понятно, что руководство будет к такому человеку более бережно относиться. Это во-первых. Во-вторых, таких людей, как правило, берут  на длительные контракты – порядка 5-10 лет. Им дают квартиры в рассрочку. Завод дает квартиру и выплачивает за неё в течение  10 лет, удерживая небольшую долю зарплаты этого человека. У меня есть несколько таких знакомых ребят. В двухкомнатных, трехкомнатных квартирах живут. Детей завели. По большому счету именно так Россия становится сильнее.  Это второй путь. Эти люди как правило поднимаются  по служебной лестнице. Один парень просто мастером на печах. Решил на семинаре 12 задач  за 4 дня. По поводу экономического эффекта, он говорит: «Я не знаю. Не могу посчитать. Там «большие» миллионы!». И вот он, по образованию инженер, металлург, поднимается повыше по карьерной лестнице. Он стал заместителем начальника цеха по производству.

 

Ну а третий путь – я не хочу этих  людей обижать, называть  балластом каким-то – те, кому это просто не легло на душу. Здесь все влияет – специфика, и характер, и образование, и предыдущая жизнь, и опыт, и стереотипы, и окружение.

Такие, примерно, три пути у тех, кто побывал на моих семинарах.

 

Аудиоверсию 2 части интервью с Виссарионом Сибиряковым слушайте на нашем сайте в формате mp3 в разделе "Подкасты".

 

 

Часть 3. ТРИЗ хорошо «ложится» на бизнес.

   

С.К.: – Вам  большую часть приходится общаться с инженерной аудиторией, так?

 

В.С.: – Это моя любимая аудитория – инженеры на производственных предприятиях. Но у меня по ТРИЗу есть разработки не только по «железкам», то, что называется  «классический» ТРИЗ. Есть много разработок  по бизнесу.  Пример, когда  после 1992 года промышленность в России в большей части, грубо говоря,  «легла на бок и утонула», у нас просто не стало заказов на «железки». И их не было лет 10 – почти до 2004 года. Я зарабатывал совершенно другим «ТРИЗом»: реклама, пабликрелейшез.  Я «выиграл» шесть выборов по своей авторской методике, много делал рекламных проектов, были маркетинговые исследования. Основной интерес составляло управление: старт бизнеса, развитие бизнеса, как сделать, чтобы он не загнулся. ТРИЗ очень хорошо на это «ложится».

 

Какая разница, какую систему рассматривать через девятиэкранную схему?!  В центральный экран ставим, например, велосипед. Это делал Альтшуллер. Внутри, у подсистеме, будут  колеса, рама. В надсистеме – производство , дороги. Что было раньше – известно? Костотряс – первый велосипед. Что будет дальше, мы можем прогнозировать, зная законы развития систем технических.

 

А теперь я поставлю в центр нашей схемы, например, банк. У него есть подсистема: отделы, подразделения, технологии, люди, ресурсы, фонды, золото, бриллианты, валюта, рубли. В надсистеме есть Центральный банк, рынок, биржа, международный рынок. Что было раньше с этим банком, мы можем посмотреть? Легко. Надо «пройти» назад, так же как с развитием велосипеда, и проанализировать. Сразу являются определенные тенденции. Этот банк развивается, например, в направлении межбанковских кредитов. Это его «конек». Он лучший других банков в этом направлении. Понятно, что у руководства появляется осознанное объективное  виденье, что делать дальше.

 

Эта ситуация была очень наглядна в 1990-ые годы, когда страна начала понемногу «подниматься» – до кризиса 1998 года. Очень ярко она проявилась после кризиса, когда наконец-то мы начали делать свое производство, а не просто покупать заграничное. Конечно, много утрачено, но, тем не менее, многое получилось. И именно благодаря ТРИЗовскому подходу. Всего за этот период у меня было порядка 50-ти разных организаций – около десятка страховых компаний, пара бирж, несколько банков, и большое число производственных предприятий, в которых надо было ставить и управление, и технологию.

 

Аудиоверсию 3 части интервью с Виссарионом Сибиряковым слушайте на нашем сайте в формате mp3 в разделе "Подкасты".

 

 

Часть 4. ТРИЗ – это технология выявления проблемы. 

 

 

С.К.: – Вам лично, как преподавателю, с кем интереснее работать? Если инженеры приходят со своей конкретной задачей, то у банка или страховой компания проблема бывает достаточно «размытая»…


В.С.: – ТРИЗ – это технология как раз выявления проблемы, их формулирования. Какая разница, где формулировать задачу? Это предварительная работа вместе с  топ менеджерами. Их 10 -12 человек. Даже в очень большом  банке управление составляет 20 человек. А это как раз та аудитория, которая мне интересна, которой я умею и знаю как управлять. Они готовы к моему управлению. Бывают, конечно, такие  люди, которые сами все знают. Но таких легко ставишь на место, когда предлагаешь решить задачу. Пробуют методом проб – и все. Я ни в коей мере не стремлюсь  никогда обижать людей, какими они бы ни были, но такой подход их хорошо отрезвляет .

А мне интересны новые задачи . Как-то меня пригласили разработать стратегию развития крупного центра - Научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии. Это люди, которые лечат позвоночник, делают операции на позвоночнике, меняют суставы, вставляют имплантаты. В общем, серьезная работа . В медицине, понятное дело, я ничего не понимаю. И когда мы встречались с  директором, он меня спросил: «Вы вот к нам пришли, а вы в медицине что-то понимаете?» Я честно говорю: «Нет. А вы?» Он говорит: «Я понимаю». А я понимаю в том, как фирму развивать – неважно, это медицина или что-то другое.

И мы очень успешно с ними сработали. Как раз это было перед самым  дефолтом  в марте 1999 года. Они дефолт проскочили с подъемом и в августе купили установку за 4 млн долларов. А когда я работал с ними в мае, им не хватало денег выплатить сотрудникам зарплату. То есть тут важны законы развития  организаций. Они те же самые , на том же основаны, что и ТРИЗовские  законы развития технических систем. Хотя, конечно, посложнее. Потому что в технике есть физические законы. И они, как правило, линейные.

 

Аудиоверсию 4 части интервью с Виссарионом Сибиряковым слушайте на нашем сайте в формате mp3 в разделе "Подкасты".

 

 

Часть 5. Любопытство важнее знаний.  

 

С.К.: – Какими качествами должен обладать человек, который так увлечённо занимается  ТРИЗ? Нужны какие-то специфичные качества?

 

В.С.: – Есть знаменитая фраза. По-моему, Эйнштейн сказал, не помню точно, что «любопытство важнее знаний». Я думаю, что тризовцы, все кого я знаю – а знаю я практически всех, кто был у основания десять, пятнадцать, двадцать лет назад, когда создавалась Ассоциация – это все люди любопытные. Им любопытно было, что ты нового сделал. Им было интересно показать, что они сделали нового. И хотя мы уже постарели, когда сейчас встречаемся, мы все такие же любопытные.

 

Меня на самом деле часто спрашивают, почему кто-то идёт в Триз, а кто-то не идёт? Я считаю, что главное – это любопытство. Не важно, в какой области ты специалист – металлург, химик, биолог, летчик или космонавт – лишь бы тебе было интересно жить, интересно искать новое, видеть новое, узнавать новое.

Есть такая байка, где то я прочитал,  про послевоенную Вену. После войны в разрушенной столице Австрии первым делом запустили старинные знаменитые венские фонтаны. Они пульсирующие, то есть струя поднимается, опускается. Сейчас это вообще не проблема,  а тогда это было чудо техники.  И молодая журналистка  шла по улице и увидела, как около фонтана стоит человек, склонил голову набок и качает головой в такт струе.  Она подошла посмотреть – тоже любопытная девчонка оказалась. Все нормально, фонтан как фонтан. Тогда она подошла к мужчине и спрашивает: «А что вы делайте?» Он и говорит: «Вы посмотрите, там же радуга возникает!» Она тоже склонила голову к плечу, и давай они вдвоём качать головами. Увидели радугу! Она потом спрашивает: «А как вас зовут?» Ответ был: «Альберт Эйнштейн». Вот, пример когда в обыденности ты видишь какую-то красоту или задачу. Мне интереснее задачи, но красоту я тоже стараюсь увидеть.

Из-под палки ТРИЗу научить невозможно, я считаю. Так же, впрочем, как и любой  другой науке. Из-под палки можно только школьные знания вдолбить  человеку, и он их забудет. Или, может, будет  развитие какое-то минимальное. Особенно современная система образование – это вообще кошмар…

 

С.К.: – Молодежь интересуется ТРИЗом?


В.С.: – Я же говорил про пять человек из 25-ти. Вот они и остаются. Я их вижу на наших съездах и конференциях. Вот сейчас была конференция в октябре. Там молодежи было больше чем стариков. Это меня очень порадовало. Молодые ребята, оказывается, читали мои работы двадцатилетней давности. У меня есть разработка про стратегическое планирование. Применяли её только наши тризовцы, и то в основном за границей. И я сам по этой методике пятьдесят предприятий раскрутил. А ребята занимаются вполне лояльным консультационным  бизнесом в области управления предприятием. Подходит ко мне незнакомый парнишка лет тридцати и говорит: «Это единственная штука, которая работает!» Мне это, честно говоря, просто душу согрело.


Дело в том еще, что наконец-то начинают прорастать семена, которые Генрих еще данным давно посеял. Это тризовская педагогика. Уже в нескольких школах Новосибирска, в Норильске, в Ульяновске, в Питере, в Москве просто с детского сада начинают ребятишек знакомить с ТРИЗом. И потом они уже никуда не денутся. Такие ребятишки - головная боль для учителей. Потому что они вопросы задают системно, через  противоречия. А учителя к такому не привыкли.
Появилась масса новой тризовской литературы, какие-то около тризевские книжки, книжки не тризовские, но про ТРИЗ упоминается. Идет процесс набора критической массы, чтобы она, что называется, «стартанула». Пока критическая масса только набирается.


А вот, например, в Корее – я там побывал, на «Самсунг» меня приглашали поработать – там ТРИЗ вставлен в систему мотивации. Например, если у тебя есть второй или третий уровень по ТРИЗу, то тебе зарплата выше. Корейцы вообще народ любопытный. Они интересуются всем новым.  Именно поэтому, я считаю, Корея так рванула в вперёд – Южная. И так далеко осталась позади Северная.


Сегодня «Самсунг» – это  40% ВВП всей Кореи. То есть,  осталось еще 10% и «контрольный пакет» акций государства у «Самсунга». Внедрение ТРИЗа идет на уровне политики фирмы. На «эЛДжи» наши люди работают, на крупнейшей корейской металлургической компания «Поска». Во всем мире интерес к ТРИЗу растет постоянно, и в России в том числе. 

 

Аудиоверсию 5 части интервью с Виссарионом Сибиряковым слушайте на нашем сайте в формате mp3 в разделе "Подкасты".

 

 

Часть 6. Когда у тебя в мозгу прикладная диалектика, то куда ты денешься!  

 

С.К. – Неужели ТРИЗ – такая универсальная методика, которую можно применить везде, в любых областях? Есть такие области, где ТРИЗ не работает?

 


В.С: – Как-то я встречался в Академгородке в Новосибирске с академиком, математиком. Они меня пригласили разработать стратегию развития их одного из подразделений. Фирма занимается мобильной связью. Они хотели внедрять новые услуги. Я этого человека знаю очень давно. И он ТРИЗ знает очень хорошо. Был у нас такой замечательный преподаватель в Новосибирске, Игорь Иловайский. И они были соседями по лестничной площадке. Так вот Дмитрий Иванович, «мой» академик, ТРИЗ узнал через него. А потом уже он стал академиком. Я у него просил: «Что такое ТРИЗ для тебя?». И он сказал очень ёмкое определение: «ТРИЗ – это ускоренный здравый смысл». Как классно сказано!


ТРИЗ – это здравый смысл, который лежал в тех ста тысячах изобретений, которые сначала просмотрел Альтшуцллер, в тех трех миллионах, которые сейчас просмотрены, в закономерностях, которые выявлены, в противоречиях – короче, во всем. Это все – просто здравый смысл, не больше.
Второе определение, по-моему, принадлежит Борису Злотину: ТРИЗ – это прикладная диалектика. Может, это сам Генрих Альтшуллер так говорил? Не знаю. Я слышал от Злотина году в 1992. Тоже, по-моему, очень правильное определение.


А теперь ответ на твой вопрос про универсальность. Диалектика, она привязана к какой-то отрасли деятельности? Нет, это «надсистемная» вещь. Философию считают основой основ. Это «надсистемная» штука. Если понимать ТРИЗ как прикладную диалектику, то возвращаемся к «девятиэкранной» схеме и «втыкаем» в центральный экранчик системного оператора любую систему. Я делал это с научными системами. Это сделал Мурашковский с искусством. Там художественные  системы. Я уже не говорю про банковские, с которыми приходилось работать, страховые системы, выборы, реклама, пиар. Это все нормально делается  по ТРИЗовским законам.


С.К.: – Значит, для изучения ТРИЗа, для преподавания его, для использования надо уметь мыслить абстрактно?


В.С: – Естественно! Когда у тебя в мозгу прикладная диалектика, то куда ты денешься! Я уже не могу не строить модели. Мне рассказывают какую-то ситуацию, я тут же мысленно делаю анализ по системному оператору. Мне задача становится понятно, и я объясняю её людям.


Этот академик, математик, про которого я говорил, во время встречи полчаса не мог сказать чего он хочет. Полчаса я из него по модели системного оператора вытаскивал информацию, пока мы не добрались до истины  и не договорились, что будем делать. И это нормальная ситуация на любом предприятие, при любой задачи. Задачедатель, поскольку задача сидит у него внутри, он, как правило, её не видит. Я – человек со стороны и, скромно говоря, с опытом, могу посмотреть на ситуацию как бы сверху. Я помогаю людям правильно формулировать и решать задачу.


Что касается, еще каких-то качеств, то у преподавателя, я считаю, должна быть достаточно широкая эрудиция, разные знания в разных областях.


К моему счастью, когда я учился в университете, нам дали очень хорошие основы знаний по физике. Мы знали практически обо всем, что в мире творилось нового. Преподавали отличные ребята – только что защитившийся кандидат наук или только что защитившийся доктор наук. У него же внутри все кипит, ему надо излить то, что он сделал. Криогенная электроника, например.  В то время она только поднималась... Потом, правда, благополучно загнулась – немножко тупиковая ветвь оказалась. Но тогда этого просто нигде, кроме Академгородка, не было… Был академик Буткин, который разрабатывал ускорители на встречных пучках. Тоже великолепно. С одной стороны у нас был такой задорный «молодняк», а с другой стороны – монстры, которые глубоко все знают, которые, грубо говоря, еще атомную бомбу делали.


Когда я получил диплом, в нем был вкладыш. Во вкладыше было 42 спецкурса! Это представить только! Это помимо основных дисциплин. У нас все было! Только химии не было и черчения. Что химии не было, не жалею, а черчение очень бы пригодилось потом.


То есть, на тот момент любой из наших выпускников очень хорошо ориентировался в любой области физики. Потом кто-то пошел в ядерную физику, кто-то занялся радиолактацией. Я занимался всякими высоковольтными «штучками» – электрический пробой, молнии, искры, в твёрдых телах, в жидкостях и так далее. Все было очень интересно. И там мне повезло. У меня был шеф – Юрий Николаевич Вершинин, академик, член-корреспондент Академии Наук. Потом он заведовал Уральским отделением Академии Наук в Свердловске. Юрий Николаевич был такой же человек как Генрих Альтшуллер и Эйнштейн – он был очень любопытный. Он набрал нас шесть человек из университета, из Новосибирского Электротехнического института – все выпускники, без опыта работы. Купил самое лучшее оборудование – такого в Институте ядерной физики не было. И сказал: «Что хотите, делайте, но только чтоб через год вы владели этой техникой в совершенстве».  А через год поставил уже нормальную задачу, хоздоговорную, за деньги. Такой вот был человек.


Почему я считаю, что необходимо иметь достаточно большой кругозор? Можно стать узким специалистом – допустим,  ТРИЗ-металлургия. Это тоже хорошо, нормально. Я думаю, что парню, про которого я рассказывал, что он на семинаре тринадцать задачек решил, просто не интересно другое.  Пока он видит много задач у себя, на своем предприятии. Думаю, ему лет на пять- десять хватит творческого порыва. А там посмотрим, что он будет дальше делать. Когда я учился, то к ТРИЗовскм преподавателем было какой-то внутреннее отношение как к человеку, который знает все. Гуру! Что неи спроси – все знает. А если не знает, то узнает завтра.


У меня был такой случай. На семинаре у Бориса Злотина в Челябинске, где я участвовал как еще слушатель, я что то там спросил у него. Он говорит: «Не знаю, но завтра скажу». И, оказывается, вечером после занятий, он пошёл в Челябинскую библиотеку, нашел книжку, прочитал и дал мне на завтра ответ. А я тогда в библиотеку за ответом не пошёл! Вот такое отношение. Если ты как преподаватель не знаешь ответа, скажи честно. Я же честно сказал медику, про которого рассказывал, что «нет, я медицину не знаю».


Но есть анекдот про Ходжу Насреддина, который Борис Злотин любил рассказывать. Ходжа Насреддин попал к эмиру, у которого дочка заболела. Один лекарь приехал – не вылечил. Башку отрубили. Второй – не вылечил. Башку отрубили. Насреддин говорит: «Пойду завтра вылечу эту девчонку». Его друзья говорят: «Ты что, Хаджа, тебе же башку отрубят! Ты же в медицине не понимаешь!». А он говорит: «Я в медицине не понимаю – я  понимаю в девушках!».
Вот и я так, примерно, так же. Я рассказал тогда этот анекдот Академику Медицинских Наук, мы посмеялись вместе и начали работать. И весьма продуктивно поработали. В институт до сих пор это вспоминают. И вижу, как воплощается то, что было заложено давным-давно. Ну и конечно, в своей-то уж отрасли человек должен знать как можно больше.

 

Аудиоверсию 6 части интервью с Виссарионом Сибиряковым слушайте на нашем сайте в формате mp3 в разделе "Подкасты".

 

 

Часть 7. Заинтересовать людей – вот задача современной педагогики.  

 

С.К.: – Отношение  к знанию как таковому, мне кажется, меняется со временем. Если в 60-70-е годы были физики-лирики с горящими глазами, то в 80-е, а тем более в шальные 90-е престиж образования как-то упал. Сегодня же все склоняется в сторону коммерциализации. Как в этой обстановке ТРИЗ себя чувствует?

 

В.С: – Я думаю, ТРИЗ себя нормально чувствует в любой обстановке. Потому что он не опирается на какую-то конкретную область. Прикладная диалектика всегда востребована в обществе. Надо будет – будем делать рекламные компании. Надо – будем прогнозировать развитие техники.

 

Тут опасность в другом. Я свою точку зрения хочу сказать на счет системы обучения. Она сейчас стоит на пороге какой-то революции. Она настолько сейчас «загнулась», что пора рождаться чему-то новому. Маленький пример. У нас есть в городе  восемнадцать ВУЗов. Есть совет ректоров, который собираются раз в квартал что-то там обсуждать. И вот в октябре на таком собрании ректор одного из крупнейших ВУЗов, в котором учится пятнадцать тысяч студентов, вышел с таким предложением: «Давайте, ребята, отменим физику на вступительных экзаменах, потому что абитуриенты не могут сдать физику даже на тройку». Это предложение руководителя крупнейшего учебного заведения! Мне рассказал об этом мой хороший друг, ректор другого вуза. К чему это приведет? Мы потеряем вообще инженерные кадры!  Это с одной стороны.

 

С другой стороны, когда я общался с академиком, математиком в Академгородке, в той компании, где я побывал, сидит куча народу – больше сотни человек – и все пашут. Просто пашут! За полтора часа, которые мы там провели, никто даже, извиняюсь, в туалет не вышел. И не потому, что их там заставляют. Им просто интересно!

 

Заинтересовать людей – вот задача современной педагогики. Заинтересовать ребят физикой, техникой и так далее. На самом деле потенциал все равно есть. Это русская смекалка, русская лень, когда, чтобы ничего не делать, мы что-нибудь изобретаем, что бы оно делалась само собой. Все равно существуют «самоделкины» всякие, существуют кружки детского творчества и т.д. И они все чаще и чаще обращаются к ТРИЗовцам.

 

Я уже несколько лет в сентябре читаю цикл лекций по ТРИЗу для преподавателей ПТУ. При этом я требую, просто ставлю условие, чтобы кроме преподавателей были и сами птушники, хотя бы человек пять. И там такие «брильянтики» есть – просто прелесть! Поэтому я не считаю, что ситуация безнадежная. Кризисная – да, но это нормально. После кризиса все же омолаживается.

 

С.К.: – И последний вопрос. Над чем работает сейчас Виссарион Сибиряков как мастер ТРИЗ? Если это, конечно, не военная или коммерческая тайна…

 

В.С: – С военными я стараюсь поменьше «контачить». Я ушёл из «закрытого» института, в котором  проработал пятнадцать лет и в котором с ТРИЗом познакомился, после того как сделал несколько изобретений, и они оказались не кому не нужны. Это касалось источников питания для  радио локатора. Когда я понял, что в ближайшие три года мои идеи реализовываться не будут, я просто написал заявление, положил на стол и ждал спокойно месяц, как положено по законодательству. Меня начали обхаживать: вот, мы тебе квартиру трехкомнатную дадим, вот у тебя там зарплата триста, мы тебе пятьсот дадим и всякое такое. Я говорю: «Ребята, я на помойку работать не буду. Я хочу, чтобы, если я что-то и сделал, то это должно летать, работать, как-то воплощаться». Народ держался тогда за институт, потому что там приличные «бабки» платили – в полтора раза больше чем в академическом институте. Теперь этого закрытого института нет. Может, потому что они не взяли мое изобретение?

 

На основе Злотинских законов развития систем я выделил там 24 линии развития. Сам Борис видит их гораздо больше – около трехсот. Но слишком много – это не инструментально получается. Есть основной вектор повышения идеальности системы. Есть 24 пути к этой цели, к ИКРу – макро- микро, моно-биполе, согласование-рассогласование и т.д. Есть S-кривая. Начинает система развиваться как-то, медленно растет, растет, растет, потом достигла какого-то предела, смоделировали процесс или конструкцию – и пошло! Полетело! Например, братья Райт полетели. Авиация родилась. Начинается бурный, взрывной рост – второй этап. Потом система натыкается на противоречия, которые были заложены в начале. S-кривая загибается. Потому что, скажем, брезентовые крылья больше чем 100 км/час не выдерживают. И концепция братья Райт «гикнулась». Но это не значит, что авиация умерла. Рождается новая струя и т.д. S-кривая она всегда конечна по времени. А я её привязал просто к этапам развития. Макро-микро, например, Это тоже S-кривая развития какого-то рабочего органа.

 

В результате получается семь этапов. Мне удобно на трансформатором железе говорить об этом. Железяка, первый шаг. Потом железяка наборная – сердечник трансформатора. Опыт Фарадея. Две катушки на металлическом стержне. Потом, когда это все развивается, появляются трансформаторы на сплошном металле. Токи Фуко. Противоречие разрешается наборным железом – следующий  шаг. Железяка той же самой формы Ш-образной формы, например, но набранная из пластинок. Третий шаг: килогерц, и не больше! Вот как раз я сейчас эту задачу решал. Килогерц тянет железо, даже самое лучшее - 1200 герц армка железа и все! А мне надо 16 килогерц! Что делать? Феррит. Это что такое? Это мелкий ферритовый порошок, испечённый в какой-то матрице. Дальше – отдельные домены. Дальше – спины.  Ну и так далее. Макро, микро. Я сейчас добавляю нано. Еще Генрих Альтшуллер об этом говорил в своей книге 1980-го года «Творчество как точная наука».

 

От железки до спина-электрона конечное число шагов – семь штук получается. Я тогда могу по этой линии написать шкалу от нуля до десяти, например, заложить. И тогда каждый шажок будет полтора деления. Таким образом можно предугадать противоречия, заложенные изначально в системе.

 

Я беру любую систему, просто открываю свой альбом, где макро- микро это одна страница, могу поставить оценку. Следующая страница – моно-би поле. Следующая страница – пустотности. И т.д. Глядя на какой-то предмет или систему, я на каждой страничке ставлю галочку. Потом суммирую получившихся на 24-х листах оценки и получаю, например, оценку 75. А общая оценка должна быть 240 максимум. И я сразу вижу, где у меня минимальная оценка, где надо работать.

 

Здесь, по-моему, жила развития ТРИЗа, о чём Борис Злотин когда-то упомянул, но как-то не развивал эту мысль. Когда мы видим, что по какому-то закону система не «дожата», надо это делать. Понятно, зачем – ИКР повышать. Но задачедателю или людям, которые производят эти штуки, не объяснишь вот так вот в лёт, что надо делать сейчас. И вот этот альбом поможет убеждать. Это во-первых.

 

Во-вторых, когда на одну и ту же диаграмму накладываешь прототип и свой образец, свою научно-исследовательскую разработку или изобретение, сразу видно есть реальный  прорыв или нет. Генрих Альтшуллер всегда говорил: «Ищите узкое место в технологии. Разошьёте его – ищите следующее». А здесь совершено другой подход. Мы уже знаем, что вот здесь надо работать. А объяснить это задачедателю иногда невозможно.

 

Я хочу сделать этот альбом очень качественно. Нужно много рисунков. Думаю скоро появится что-то подходящие. 

 

Ну а так – текущие заказы, текущие разработки, несколько долгосрочных проектов. У меня долгосрочные, богатые, интересные заказчики, типа «Северстали». Сейчас есть несколько заказов в разных городах – в Перми, в Пензе, в Чувашии. Мне с ними интересно работать, потому что когда там одну группу обучишь, все видят результат, и они готовы обучать все дальше и дальше.

 

А с другой стороны, когда большое предприятие,  много народу обучат, оно становится намного конкурентоспособнее. Но и с мелкими предприятиями я с удовольствием работаю.

 

Главное, что работа не идёт в стол. Именно это меня и привлекает, и радует.  А конечная цель, не только заработать, даже не столько заработать. Я пенсионер, получаю пенсию. Как-нибудь проживем. Цель конечная – это, то, с чего я и начинал: что бы это все распространялось, любым приемлемым способом, достойным и не запрещённым.

 

С.К.: – В завершении хотелось бы пожелать, чтобы хватало сил, здоровья, энергии. Чтобы как можно больше внедрялась ваших разработок. Чтобы появлялись ученики, появлялись благодарные люди, у которых, может быть, судьба изменилась от того, что пообщались с вами.

 

В.С: – Да, ученики есть, и довольно много в разных городах России, от Иркутска до Питера. Не сотни, конечно, но несколько десятков человек есть. Они мне очень дороги. И я для них, очевидно, какую-то ценность представляю. А вообще, спасибо.

 

Аудиоверсию 7 части интервью с Виссарионом Сибиряковым слушайте на нашем сайте в формате mp3 в разделе "Подкасты".

 

 

 

 

 

 

Добавить в блокнот

(Голосов: 0, Рейтинг: 0)


Добавить комментарий:

Комментарии: