Статьиcегодня статей - 280

Владимир Бубенцов: «Меня всегда крайне интересовал ответ на вопрос «Как?».

Дата публикации: 13.05.2012

Бубенцов Владимир Юрьевич -  

специалист по ТРИЗ 4 уровня, кандидат технических наук,

исполнительный директор Центра креативных технологий «Идеальные решения».

 

- Здравствуйте, Владимир Юрьевич!

 

В.Б.: Добрый день!

 

- Как мы и договаривались, сегодня хотелось бы поговорить немного о Вашей деятельности в области ТРИЗ. И в связи с этим первый вопрос: Как Вы вообще занялись этим видом деятельности - изобретательством?

 

В.Б.: Ну, мне всегда было интересно что-то придумывать. С этим успешно сочетался такой фактор, как человеческое стремление к экономии усилий. Было крайне интересно не просто что-то придумывать, а узнавать, как это делать наиболее эффективно, не тратя силы на копание наугад. То есть меня всегда крайне интересовал ответ на вопрос «Как?». Я постоянно перерывал кучу журналов (а летом, на даче, у меня была возможность читать подшивки таких журналов, как «Наука и жизнь», «Техника-молодежи», «Знание-сила», и ряда других, начиная с конца 50-х годов) в поисках интересных материалов на эту и схожие тематики. У бабушки была огромная библиотека, где можно было найти не только Большую Советскую энциклопедию и Энциклопедию Брокгауза (которые к моменту окончания школы я знал практически от корки до корки), но и множество книг за последние 200 лет по самым разным областям знаний, от способов литья колоколов и методов тренировки чтецов в начале 20 века до истории сектантства в России и специальных вопросов богословия.

 

Помимо любопытства, которое толкало меня на знакомство со всем, до чего доходили руки, я очень много читал фантастики. Помимо Жюль Верна и других фантастов 19 - начала 20 веков, к моменту поступления в институт я успел прочитать фактически всю фантастическую литературу, которую издавали в Советском Союзе, начиная с рассказов Уэллса в журналах 20-х годов, Абрамова и Беляева, и заканчивая модной в то время Антологией современной фантастики. Стоит отметить, что это была в основном технократическая фантастика, модный ныне жанр фэнтези в то время отсутствовал.  Обожал передачу «Очевидное-невероятное», документальные фильмы – в те годы их очень много было на телевидении, сейчас дети очень в этом плане обделены. Современные западные документальные фильмы во многом уступают отечественной документалистике 70-х.

 

У моей двоюродной бабушки муж много занимался изобретательством (Стихов Людвиг Васильевич; он работал в области разработки алмазных инструментов, был очень сильным специалистом, его лаборатория делала много интересных разработок). Я, будучи подростком, часто приставал к нему с просьбами научить изобретать.

 

Примерно в это же время - это где-то 4-5 класс – я сделал своё первое «изобретение». Задание было такое – придумать новую точилку для карандашей. Я использовал метод аналогий в чистом виде. Есть такое вьетнамские корзины для ловли рыбы (точнее, не только вьетнамские, но в диафильме, где эти корзины фигурировали, была представлена вьетнамская сказка), смысл которых в следующем – горловина корзины, внутри которой лежит приманка, представляет собой гибкие заточенные прутья, загнутые внутрь. Рыба, стремясь за приманкой, вплывает в корзину, расширяя проход свои телом и раздвигая прутья. А вот назад из корзины она выплыть не может, поскольку её встречают сомкнутые прутья своими остриями. Точилка для карандашей работала по такому же принципу. Стояли развернутые внутрь точилки тонкие заточенные пластины под некоторым углом, несколько штук. Карандаш вводился внутрь, раздвигая их. А при движении назад пластины упирались в него и срезали часть древесины и грифеля.

 

Я попробовал даже пару экспериментов сделать, но быстро понял, что хотя принцип такого устройства имеет право на существование, заточка карандаша таким способом будет проблемной и некачественной, много будет брака.

 

- И когда Вы впервые познакомились с ТРИЗ?

 

В.Б.: Примерно тогда же – вторая половина 70-х -  в газете «Пионерская правда» встретил публикации Альшуллера. Но, надо сказать, мне эти публикации не понравились – в газете предлагались задачи, но не было методики изобретательства, а тратить время, пытаясь эти задачи решать как Бог на душу положит, мне представлялось пустой тратой времени. Так что моё первое соприкосновение с ТРИЗ было скорее отрицательным.

 

- И когда же состоялась вторая встреча с ТРИЗ?

 

В.Б.: На 3 курсе института. Я тогда много времени начал проводить в Ленинской библиотеке – студентов в то время туда не записывали, но мне сделали временный билет, который я раз в несколько месяцев продлял. И прочитал книгу «Как стать гением. Жизненная стратегия творческой личности» Альтшуллера. И примерно в это же время приобрел книгу Саламатова «Как стать изобретателем?». Книга Саламатова меня захватила, но в то время показалась тяжеловатой, и я толком ничего из неё не освоил, кроме вепольного анализа. Вот это инструмент мне очень понравился и пригодился.

 

Дело в том, что я с первого курса (Московский институт химического машиностроения, кафедра конструирование аппаратов химической промышленности) пытался заниматься научной деятельностью. На первом курсе  -  в лаборатории гидроциклонов  у Терновского Игоря Георгиевича. Затем – после 2-летней армейской службы и возвращения в институт – у Тимонина Александра Семеновича (он специализировался больше на сушильном оборудовании). И вот как раз с помощью вепольного анализа мне удалось придумать конструкцию сушилки-классификатора и получить первое положительное решение по заявке. Это был 4 - начало 5 курса. Затем с ТРИЗом был некоторый перерыв.

 

- И сколько длился этот перерыв?

 

В.Б.: До моего поступления в заочную аспирантуру. Я после работы в ГИАПе (Государственный институт азотной промышленности, ГНИО-3, лаборатория минеральных удобрений №38) перешел на кафедру процессов и аппаратов химической промышленности в МИТХТ  им. М.В, Ломоносова (Московский институт тонкой химической технологии). Там я после некоторого времени работы поступил в заочную аспирантуру, и, пользуясь большим количеством времени, которым располагал, засел в Ленинской библиотеке и прочитал все книги по ТРИЗ начиная с первой статьи и до последних на тот момент (начало 90-х) с попытками решать задачи. Затем нашел адреса некоторых тризовцев в каких-то электронных источниках.

 

- Я так понимаю, это уже некий переход на другой уровень знакомства с ТРИЗ и его использования?

 

В.Б.: Да. Я нашел адрес Альшуллера и написал ему письмо с просьбой посоветовать, как мне лучше изучать ТРИЗ, и кто мог бы с этим помочь. И получил довольно быстро ответ. Генрих Саулович рекомендовал обратиться к Александру Искандеровичу Гасанову, который занимался как раз обучением в Москве. Я написал Александру Искандеровичу, потом мы созвонились, и началось моё очно-заочное обучение. И тут я понял, как много в ТРИЗ не описано в книгах 70-80-х. Скажем так, почти всё самое важное для решения реальных задач не описано. Полные алгоритмы, детали разборов задач. Особенно постановочная часть.

 

- «Очно-заочное обучение» - это как понимать?

 

В.Б.: Мы встречались с ним в метро – как правило, на «Парке культуры» - раз в неделю примерно. Я делал по его заданиям разборы задач, отдавал ему, затем мы снова виделись, он корректировал ошибки, указывал на возможные варианты и т.д. От него также я получил некоторые книги для проработки. Ещё некоторые книги по ТРИЗ мне передал Ефимочкин Анатолий Павлович. Примерно 8 месяцев длилось это обучение, закончилось оно большим заданием по ФСА кран-буксы, которую мне Александр Искандерович вручил на одном из последних занятий. Качество выполнения задания его вполне устроило. Вообще в процессе работы со мной Александру Искандеровичу пришлось нелегко, так как я к тому времени много книжек прочитал, статей. Мне например понравился алгоритм Пиняева по постановке задачи, и я пытался его использовать на свой страх и риск. И многое другое постоянно пытался вставлять в разборы задач, к месту и не очень. Надо отдать должное, Гасанов А.И. этим попыткам не препятствовал, а очень корректно подправлял. Так что у меня получилась такая «индивидуальная тропа обучения».

 

- Ваше обучение на этом закончилось?

 

В.Б.: Нет, что Вы, только началось, можно сказать. В это время образовалась Московская Общественная Организация ТРИЗ, первым председателем был Калошин Николай Григорлевич. И Александр Искандерович Гасанов меня привлек к деятельности этой организации. Первые пару лет были регулярные встречи, раз в месяц, делались доклады, обсуждались те или иные тризовские инструменты. Я там со многими московскими тризовцами познакомился. Это было очень полезно для повышения уровня знаний. Затем в  МОО ТРИЗ появился Кудрявцев Александр Владимирович. Он приходил на заседания, сделал несколько докладов. Я к тому моменту пытался писать несколько работ по ТРИЗ, занимался главным образом противоречиями и постановкой задачи, и воспользовался случаем – попросил Кудрявцева А.В. эти мои работы прочитать. Они ему понравились. И в 1999 году он пригласил меня поучаствовать в качестве одного из помощников в семинарах по эвристическим методам, которые тогда он и Сергей Романович Ким устраивали.

 

Про семинары рассказывать не буду – они в интервью Кудрявцева А.В.  хорошо описаны. Эти семинары должны были по задумкам авторов возродить обучение, которое проводилось ранее в рамках МОИТТ (Московский открытый институт технического творчества). В этот момент я помимо МИТХТ работал техническим директором в небольшой фармацевтической компании ООО "Научно-исследовательский и учебно-методический центр фармацевтических технологий", но интерес к эвристическим методикам был силён в том же МИТХТ мне дали возможность в течение нескольких лет для одной из групп 5 курса читать 36 часов по эвристическим методам.

 

По результатам нашего взаимодействия с Кудрявцевым А.В. и Кимом С.Р. меня пригласили осенью 1999 года перейти на работу в создаваемую ими тогда организацию - Некоммерческое партнерство « Центр практического изобретательства «Общество изобретателей и патентовладельцев», сокращенно НП «ЦПИ «ОИП». В декабре 1999 года я перешел туда работать, и проработал 3,5 года, в то же время оставаясь на кафедре ПАХТ в МИТХТ.

 

- Этот этап Вы также причисляете к учёбе?

 

В.Б.: Да, конечно. Все эти годы Александр Владимирович обучал меня всему, чему только мог, и я получил хороший кругозор в области других методик, помимо ТРИЗ. Узнал также многое из истории ТРИЗ - Александр Владимирович прекрасный рассказчик.

 

В НП «ЦПИ «ОИП» выполнялись разные проекты – там была и работа с изобретателями, и дотягивание их разработок; разработка и преподавание методик изобретательства и решения проблем; написание учебных пособий и множество других видов работ: издание информационного бюллетеня « Изобретатель и предприниматель» (подбор материалов, взятие интервью у изобретателей, написание очерков, подготовка аналитических материалов, выдача макета на тиражирование); разработка новых товаров народного потребления (патентный и информационный поиск, расчет и разработка эскизного проекта, заказ и контроль изготовления образцов, подготовка заявок на патентование изобретений и отчетов); подготовка выставок изобретений (поиск изобретателей и работа с ними, участие в доводке их разработок, организация и подготовка стенда и материалов для него, работа стендистом); подготовка и ведение реестра изобретений Восточного округа г. Москвы.  Это была крайне полезная школа.

 

Кроме того, Кудрявцев А.В. познакомил меня со многими людьми, занимающимися ТРИЗ, из сотрудников и выпускников МОИТТ. А когда брал меня на съезды по ТРИЗ в 2001 и 2003 годах в Новгороде и Петрозаводске, то ввел меня в круг тризовцев, познакомил со многими специалистами. Вообще свой период обучения и работы в НП «ЦПИ «ОИП» я мог бы оценить, пользуясь восточной терминлогией, так: мне повезло попасть в ученики внутреннего круга. И отношение Кудрявцева А.В. ко мне я бы оценил скорее как отношение к младшему брату, чем просто к сотруднику.

 

- Но что произошло через 3,5 года? В чем причины ухода?

 

В.Б.: В общем-то, причины вполне обычные. Семья, маленький ребенок, затянувшаяся работа на диссертацией, невысокая зарплата. Где-то в конце 2002-начале 2003 года меня нашел мой начальник отдела из ГИАПа, а на тот момент технический директор ЗАО «ЦНТУ РИНВО» («Центр научно-технических услуг по разработке и изготовлению новых видов оборудования»), Рустамбеков Михаил Константинович.. Предложил некоторую подработку, в основном это касалось разработки изобретений на заказ, а также участие в разработке исходных данных по одному химическому продукту. Затем летом 2003 года предложил перейти заместителем в свою фирму, с окладом, существенно большим, чем я получал до того. Кроме того, мне этот переход давал возможность больше контактировать со специалистами по тематике моей диссертации, которую надо было когда-то же заканчивать (к тому времени я был соискателем). И, наконец, надо было пробовать самостоятельно использовать всё то, чему я научился – не всегда же надеяться на то, что Кудрявцев А.В. прикроет спину… В это время Александр Владимирович начинал организовывать филиал фирмы Джентри, я об этом не знал, да и по срокам это произошло позднее…

 

- А что за история с затянувшейся диссертацией? Насколько я знаю, Вы делали её 13 лет? Или это не так?

 

В.Б.: Нет, это действительно так. После того как я поступил в заочную аспирантуру МИТХТ, а затем по истечение её срока перешел в соискатели, работа над диссертацией претерпевала ряд изменений. Сначала я работал полгода над одной темой, которая при более пристальном рассмотрении оказалась тупиковой. И тему мы с руководителем  - Носовым Геннадием Алексеевичем, известным специалистом в области кристаллизации, поменяли. По второй теме работа застопорилась на определенном этапе, когда у руководителя возникли сложности со здоровьем. В этот момент к счастью появился Прохоренко Николай Николаевич, также сотрудник МИТХТ, который принял эстафету, и с его живейшим участием была написана большая часть работы, по объему даже больше чем нужно. И затем несколько лет ушло на согласование того, что мы делали с Носовым Г.А., и того, что делали с Прохоренко Н.Н., в единое целое. Сложность была в том, что они принадлежали к разным научным школам, и это немного усложняло процесс.

 

Всё это происходило на фоне «лихих девяностых», когда все зарабатывали на кусок хлеба кто чем мог – на зарплату в институте прожить было сложно. И мне также приходилось зарабатывать параллельно с работой на кафедре. Это были разные варианты: приходилось и в хозяйственном магазине продавцом работать, и объявления расклеивать, и полы мыть, работал в фармацевтической фирме. В течение 6 лет я вёл детскую секцию восточных единоборств в школе на Таганке, дети были от 5 до 14 лет. В отдельные годы я параллельно вёл секцию, работал у Кудрявцева А.В. и на кафедре. Всё это не способствовало быстрой работе над диссертацией. К счастью, экспериментальная часть была не очень сложной, хотя пришлось делать её частично за свой счет. Но мне очень помогли в Институте общей и неорганической химии имени Н. С. Курнакова РАН, где я проводил эксперименты.в лаборатории Мясникова Сергея Константиновича.

В конечном счете получилась диссертация под названием «Разделение бинарных  водно-солевых систем  методом адиабатной кристаллизации», которая была успешно защищена в ноябре 2006 года.

 

- Вы жалели об уходе от Александра Владимировича?

 

В.Б.: Вы знаете, да. Это было достаточно тяжело – я очень многому научился в его фирме. И ещё большему мог бы, наверное. К тому же мне всегда очень импонировал его стиль работы – продукт в его исполнении, был ли это какой-то технический объект, статья, переговоры, методический инструмент, всегда рассматривался им в немалой степени с эстетической точки зрения. Знаете, если некрасиво – то неправильно. Мне это правило очень помогло при работе с противоречиями. Поэтому всегда с удовольствием читаю его материалы – им свойственны изящество, легкость, законченность.  Иногда я не со всем согласен, но это уже свойство любого человека – иметь свою точку зрения. И ещё Кудрявцеву А.В. всегда удавалось то, что у меня получается не так часто – это при работе, особенно со сложными методическим инструментами, всегда не терять видение проблемы с разных точек зрения, и разных уровней обобщения, формализации. Это позволяло ему всегда работать гибко, не делая лишних движений, экономно.

 

В общем, так или иначе, в сентябре 2003 года я перешел в  «ЦНТУ РИНВО» в качестве заместителя технического директора. Фирма была сформирована из бывших сотрудников ГИАПА, и занималась работой с заводами, производившими аммиачную селитру. Мы занимались реконструкцией цехов, делали проекты по выпуска известково-аммиачной селитры, разрабатывали модификации грануляционного оборудования, делали также проекты по хранилищу аммиака, и проект по производству средств защиты растений. Чаще всего проекты включали в себя полный цикл: основные технические решения, исходные данные на проектирование, подбор оборудования, технико-экономическое обоснование, рабочий проект, задания смежникам и прочее… В фирме работали «последние из могикан» - специалисты научного и проектного отделов ГИАПа, которые когда-то собственно строили эти производства. Эти люди знали о заводах, с которыми мы работали, всё – больше, чем сами заводчане. И для меня было ценнейшим опытом проработать с опытными проектировщиками, с реальными «железными» проектами, поездить по заводам. И в частности из опыта работы в этой фирме появилось новое понимание и методологии, и её места в общем процессе. Я даже делал доклад на эту тему в 2005 году в Комарово, когда там проходили съезд и конференция.

 

- Много ли времени занимало собственно использование эвристических методов в проектах?

 

В.Б.: На удивление немного. Если при работе у Кудрявцева А.В. пользоваться этими методами приходилось большую часть времени, то в производственных проектах они использовались в «ключевых точках», стратегически, а основную часть времени занимала собственно инженерная работа – расчеты, схемы, чертежи, эксперименты. Но и проекты в Центре практического изобретательства и в научно-производственной фирме были по характеру своему разными, так что это естественно.

 

- С кем ещё из тризовцев Вам довелось поработать и поучиться у них?

 

В.Б.: До работы у Кудрявцева А.В. мне довелось немного поработать с Подкатилиным Алексеем Васильевичем. Я и до того показывал ему свои разработки по приемам, по постановочной части, и всегда находил живую заинтересованность. Кое-что он даже взял на вооружение – я в свое время делал исследование по множественности противоречий, и этот материал Подкатилину очень понравился, он его немного переработал под свой стиль и включил в семинары в раздел о физических противоречиях. Активно этим пользуется. А работать нам вместе пришлось над проектом по корейской морковке – делали машину для получения заготовок, эта работа была описана в его статье для журнала, который выпускала фирма «ТРИЗ-профи». Тогда мы вместе с ним пару недель постояли за кульманами, разработали варианты схем исполнения, я делал деталировки, а он концептуальную часть. С ним также было интересно работать, у Алексея Васильевича очень своеобразный стиль решения задач, я бы сказал, эмоционально-импровизационный, с добавлением большой конструкторской эрудиции.

 

Примерно в то же время немного пришлось поработать и с Калошиным Николаем Григорьевичем. Точнее, он дал мне задачу по медицинскому страхованию, и я опробовал на этой задаче как раз инструменты по множественным противоречиям. Помню, получилась такая «система уравнений» из более чем тридцати физических противоречий разной степени уподробленности. Интересная задача была. И по его словам, я в общем более-менее справился… Николай Григорьевич по стилю работы очень отличается от того же Подкатилина А.В., он более аналитичен, и видимо поэтому они в своё время много работали в паре – разделяли функции, кто занимается собственно постановочной частью, кто решательной.

 

- Это по времени был конец 90-х?

 

В.Б.: Да, примерно в это время.

 

- Что было потом, после фирмы Ринво? Вы проработали там около 2,5 лет? И, кажется, немного продвинулись там?

 

В.Б.:  Да, примерно 2,5 года. Что касается продвижения, с заместителя технического директора стал заместителем генерального. Но это было, в общем, скорее техническим передвижением на тот момент. Были проблемы с заказами – когда завязаны на узкую тематику, и всего несколько предприятий, то о постоянном потоке заказов говорить не приходится. Нам не хватало «критической массы», и узкая специализация стала нашим уязвимым местом. Поэтому по предложению и с помощью Рустамбекова я перешел в компанию ЗАО «ИнтерГазИнвест», в качестве главного специалиста департамента технической политики и технологий. Это была компания, организованная Газпромом и ВТБ, для управления Руставским азотным заводом (Грузия). Тогда это предприятия называлось АО «Энерджи Инвест».

Здесь мне также повезло, поскольку директором департамента был Щеголев Анатолий Ильич, человек очень знающий, прошедший на ряде азотных предприятий путь от мастера до директора предприятия. Довелось ему работать и в министерстве, и кризисным управляющим побывать. Он знал предприятие во всех деталях, не только технических. Так что тот год, что мы проработали вместе, был также насыщенным в области получения нового опыта. Однако что касается применения методологических инструментов, это место работы позволяло их использовать пожалуй в наименьшей степени. Точнее так – использовать, но не к техническим задачам, а к процессу согласований, переговоров, работе с задержками поставок и т.д.

 

- Вы сказали «работали год»? А что произошло потом?

 

В.Б.: А потом было сокращение, и всех технических специалистов фирмы сократили за ненадобностью. И тогда вновь началась моя активная работа в области ТРИЗ – после двух месяцев активного поиска работы рекомендации Подкатилина А.В. я попал в компанию «ТРИЗ-профи».  

 

- Вы туда тоже пробовали устроиться в эти два месяца?

 

В.Б.: Нет, Вы знаете, даже в голову не приходило. Я на тот момент проходил собеседование в компании «Сибур» и в принципе уже получил предварительное заключение о том, что меня туда берут. Но меня пригласили на беседу в «ТРИЗ-профи», попросили прислать мои работы, и после небольшого разговора я получил предложение, более интересное, чем в «Сибуре».

 

- Итак, в июне 2007 года Вы пришли в «ТРИЗ-профи». Кстати, в каком качестве?

 

В.Б.: Мне была предложена должность заместителя директора по науке. Затем, после того как в руководстве произошли некоторые подвижки, я стал директором по науке.

 

- В компании «ТРИЗ-профи» сильно менялся состав в процессе её существования. Кто работал там на момент Вашего прихода?

 

В.Б.: Мастер ТРИЗ Гин.А.А., Сергей Фаер, Мастер ТРИЗ Тимохов Виктор Иванович, Андржеевская И.Ю., Скуратович А.И., Чуксин П.И., Мастер ТРИЗ Шпаковский Н.А. А ещё дизайнеры, художники, коммерческий директор, системный администратор и т.д. Кстати, Скуратович, Чуксин и Шпаковский имели опыт работы в Южной Корее, сидели в фирме в одной комнате, которую все называли «корейской».

 

Такой широкий спектр разных тризовцев, с разными подходами, прошедших разные школы, позволил мне также существенно обогатить свои знания в области ТРИЗ. Так что перечень специалистов по ТРИЗ, у которых мне довелось поучиться, с моим приходом в «ТРИЗ-профи» существенно увеличился.

 

-Кстати, если не ошибаюсь, в этот период времени Вы были Председателем Совета Московской Общественной Организации ТРИЗ?

 

В.Б.: Да, в 2008 году, в течение года. Кстати, был весьма насыщенный год для Московской организации – было много заседаний, докладов, встреч, информационный обмен активно велся…Но о тризовских организациях разговор надо вести скорее отдельно, это большая тема.

 

- Да, спасибо. Мы уже превысили запланированное на беседу время. Давайте продолжим обсуждение в следующий раз.

В.Б.: Да, разумеется. До встречи.

 

Интервью  2

Добавить в блокнот

(Голосов: 0, Рейтинг: 0)


Добавить комментарий:

Комментарии: