Один из наших автомобилей - если не ошибаюсь, "Москвич_408" - рекламировался за рубежом как самая прочная советская машина, ездившая по европейским дорогам со времен Т 34. Рекламисты - скорее всего, неосознанно - обратили внимание на одну из ключевых особенностей всей нашей техники.
Раз уж речь пошла о Т 34, вспомним: что требуется от танка в первую очередь? Прочность, огневая мощь, высокая проходимость. Комфорт воину необязателен: например, боевое отделение Т_5 "Пантера" чуть ли не вдвое шире и заметно выше, чем у Т 34, так что танкистам в бою и походе куда удобнее. Зато и весила "Пантера" раза в полтора больше - и потому далеко не по всякой местности могла пройти, и мотор работал с постоянной перегрузкой, и мосты для нее приходилось укреплять куда серьезнее, чем для Т 34. Да и попасть в нее несравненно легче. А уж о живучести, скажем, ходовой части и вовсе можно не беспокоиться: при активных боевых действиях танк подобьют - а значит, и чинить будут -задолго до износа подвески.
Конечно, небоевые достоинства тоже в определенных пределах помогают в бою. Например, немецкие Т 3 и Т 4 довольно долго боролись с Т 34 почти на равных, хотя уступали ему по многим важнейшим показателям: броня тоньше, пушка слабее, давление на грунт выше. Зато в просторной башне немецкого танка размещались не только заряжающий и командир, но и отдельный наводчик - так что командир мог управлять и пушкой, и ходом боя в целом. Оптика немецкой командирской башенки была куда лучше, чем советского перископа со стальными (чтобы случайная пуля не разбила) зеркалами, - и немцы раньше замечали противника. А уж межремонтный пробег моторов на этих танках был вдесятеро больше, чем у первых серий советского танкового дизеля В 2. Поэтому в начале войны немецкие танковые дивизии легко обходили наши, выискивая для ударов участки, вовсе свободные от наших войск.
Кстати, сейчас тактикой обхода и просачивания, пожалуй, в наивысшей степени владеет Армия обороны Израиля. Но ее нынешний танк "Меркава" ("Колесница") пригоден для нее лишь в весьма ограниченной степени. Это самый тяжелый современный танк (56 т в первом варианте и около 65 т в новейшем): к маневру он способен только на ближневосточном театре военных действий, где не бывает распутицы, а любая река преодолевается вброд. Зато "Меркава" - единственный ныне танк с двигателем, расположенным впереди. Это надежнее защищает экипаж: население Израиля невелико, а значит, куда проще сделать новый танк, чем заменить погибших бойцов. Приоритеты израильских конструкторов еще дальше от прежних советских, чем в Германии.
По счастью, "детские болезни" техники довольно быстро изживаются. Вот и наши инженеры сравнительно быстро довели Т 34 до ума. Дизель отладили - прежде всего заменой конструкции воздушного фильтра: с 50 часов моторесурса до нескольких сот. Да и командирская башенка - устройство не шибко сложное. Правда, с распределением обязанностей экипажа управились только к концу 1943 года: чтобы втиснуть в башню Т 34-85 наводчика, пришлось увеличить ее погон - кольцевую опору - с 1 420 мм до 1 600 (станок для расточки нового погона добыли аж в Америке - так же как предыдущий купили в 1930 е в Германии). А вот превосходство в броне и проходимости осталось. Немцам не помог даже переход на "Пантеру": ее тяжесть ограничила маневр настолько, что уже Т34 легко обходили сопротивление противника.
Сходная разница у нашей техники не только с немецкой времен Второй мировой или нынешней израильской. Так, американский "Шерман" наши танкисты очень ценили на марше - за комфорт. Но в бою лишний по сравнению с Т 34 метр высоты делал его едва ли не идеальной мишенью.
Правда, погоня за боевой живучестью иной раз мешает даже военным.
Наши командиры до середины войны неохотно пользовались радиосвязью - предпочитали телефон и связных. Это изрядно затрудняло взаимодействие. Более того, иной раз - особенно в первые месяцы войны - командиры даже самого высокого ранга вовсе не представляли себе ни расположения подчиненных им соединений, ни их состояния, ни планов. Но тогдашние наши радиостанции действительно были, мягко говоря, не слишком удобны. Конструкторы гнались за прочностью и надежностью, но не добились ни стабильности настроек (в танках пришлось выделить отдельного радиста только для постоянной подстройки частоты), ни правильной передачи тембра, ни хотя бы четкой слышимости. Так что военным и впрямь зачастую было куда проще подавать флажные сигналы, командовать "Делай, как я!", давать самолетам указания с помощью ракет и растягивания длинных полотнищ, чем сквозь шумы и помехи объясняться устно. Только к середине войны, используя англо?американские наработки (а то и просто поставки по ленд?лизу), нам удалось оснастить рациями приемлемого качества и пехоту (до роты включительно), и каждый танк и самолет. Тогда и начались у нас уже не отдельные удачи, а непрерывные успехи: ведь в войне правильное взаимодействие разных видов давления на противника чаще всего куда важнее силы каждого из них по отдельности.
Избыток надежности не лучше любого другого избытка. Скажем, автомат Калашникова стреляет в самых немыслимых условиях. Но для обеспечения такой работоспособности газоотвод рассчитан на максимальную степень загрязнения, а зазоры столь велики, что подвижные детали явно болтаются. В результате кучность огня в пару раз хуже, чем у столь же легендарной, но созданной в рамках совершенно иной концепции боевого применения М 16.
Надежность порою мешает даже долговечности. Тот же "калаш" выдерживает 10 тысяч выстрелов, прежде чем шатание затворной ямы породит неприемлемые выбоины на ее направляющих. А производители М 16 гарантируют 80 тысяч выстрелов. Правда, по цене одной М?16 можно купить добрый десяток АК. В бою долговечность не особо важна. Редкий пехотинец успеет исчерпать ресурс АК - даже с учетом нормального (а не принятого в пехоте последних советских и первых постсоветских лет) режима стрелковых тренировок. В гражданских же применениях работоспособность при любых обстоятельствах - и подавно далеко не единственное требование.
Советские автомобили, даже представительского класса, приспособлены к бездорожью настолько, что американцы шутят: "Чего только не придумают русские, чтобы не строить дороги!" А толку? Все равно "чем круче джип, тем дальше бежать за трактором". Зато комфорт в наших машинах всегда был весьма условен. Оно и понятно: когда тащишься по выбоинам и ухабам, никакая мягкость сидений не спасет, а уж о форме пепельниц и вовсе не думаешь.
Война требует еще и ремонтопригодности. Разобрать, почистить и собрать АК куда проще, чем М 16, что очевидно хотя бы из сравнения нормативов времени на эту важнейшую операцию. Ключевые агрегаты Т 34 - мотор, трансмиссию, пушку - зачастую меняли в полевых условиях силами самого экипажа, а "Пантеру" приходилось буксировать к умельцам в полевые ремонтные мастерские. Там были такие специалисты, что немцы шутили: танк по-прежнему на учете, если от него осталась хотя бы табличка с заводским номером - все остальное к ней прикрутят ремонтники. Вот и легковые наши автомобили до сих пор без особых проблем чинит слесарь с гаечным ключом - зато в автосервисе западного образца машину могут чуть ли не рентгеном просветить, выявляя проблемы, способные осложнить жизнь водителя через недели и месяцы.
Всю нашу гражданскую технику с незапамятных времен проектировали - да, пожалуй, и до сих пор проектируют - люди, думающие прежде всего об условиях большой войны (именно большой - у локальных войн своя специфика, и кучность капризной М 16 там зачастую бывает важнее безотказности АК). Да и заказчики порой рассуждают, как в анекдоте: "Вдруг война, а я уставший". Порою это и впрямь необходимо: скажем, родоначальником класса городских внедорожников стала "Нива", отчетливо воплощающая отечественный инженерный менталитет. Но куда чаще возникают конструкции, оптимизированные под гипотетически наихудший случай -однако именно поэтому далеко не оптимальные для тех условий, где им фактически предстоит работать.
Наши недостатки - продолжение наших достоинств.
Автор: Анатолий Вассерман , опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №6 от 21 Марта 2008 года.
